Шла она шла, да видит - пыль на горизонте клубится,  тучи черные небо застилают, да звон страшный стоит.  А это три брата, три  богатыря с Огнедышащим Драконом сражаются.  Частенько он на этих земли повадился   прилетать, детишек да девиц   с собой уносил.  Посмотрела  ведьмина дочка, как храбро бьются воины, понравились они ей. Когда  тяжело раненый Дракон все-таки смог взлететь, и  огнедышащая  туча, испуская кровавый дождь, медленно проползла по небу над  ней,   обернулась  девушка  корчмой.  На нее и наткнулись усталые братья, на конях  догонявшие злодея.  Вышла им навстречу хозяйка молодая в   грязном порванном  сарафане, пригласила:

- Заходите, спасители наши, отдохните, гостями будете!

     Недовольно глянул старший брат на  нерадивую хозяйку, а младший, Иван, заметив  его взгляд, толкнул его  в бок и тихонько  сказал:

- Брось, брат,  мы сами не лучше  -  в  крови да в грязи. Все равно, где отдохнуть.

    Привязали братья  коней и зашли в низкую покосившуюся хатку. Заметив нахмуренные брови среднего брата, хозяйка бросилась  сметать  крошки со  стола.

 Младший, заметив это, толкнул брата в бок и тихонько  сказал:

- Брось брат, не обращай внимания на ерунду.  Все равно, на чем поесть.

   Поставила она на стол  крынку с  прокисшим молоком, да  тарелку  картошки печеной в кожуре, да хлеба засохшего кусок.

- Чем богаты, тем и рады, добры молодцы.

    Старшие братья молча поели, а младший все нахваливал молочко хозяйское да картошечку, чтобы  не расстроить хозяйку-то.

 -    А спать вам на полу придется,  уж не  брезгуйте, негде больше.

     Тут уж не выдержал старший брат:

- Нет уж, хозяюшка,  так гостей не встречают-привечают.  Мы устали после битвы тяжелой, и лягу я на печке  жаркой.

- А я лягу на лавке!- сказал средний брат, принес из сарая сена душистого, и  сделал себе постель мягкую.

- А я и на полу могу, мне все равно! - весело сказал Иван хозяйке. Снял  свои доспехи железные, под голову положил - и уснул крепким сном.

            Пришелся по сердцу ведьминой дочке  младший брат. Как все братья уснули, обернулась она красной девицей,  брызнула на  Ивана  зельем приворотным. Проснулся Иван от жара в сердце, смотрит -  стоит рядом с ним девушка, красоты неописуемой, кротко  улыбается ему. Кровь молодецкая взыграла, встал он на колени перед  ней,  руку к сердцу прижал:

- Девица- красавица,  негоже тебе одной в этих местах жить. Люба ты сердцу моему. Будь мне женой верной, детишкам нашим матерью заботливой,  а я  жизнь  свою положу - опорой буду,  чтобы только вам со мной хорошо жилось!

- И ты люб мне, Иванушка. Буду я тебе женой верной, детям нашим доброй матерью. Пойдем  домой.

            С теми словами взяла она его за руку,  и повела  в ночь черную, тропинками одной ей ведомыми.  Ничего не замечая шел  он за  ней  - только теплая рука  жены  согревала его в ночи. Долго ли коротко шли они - а пришли  в  заколдованный лес дремучий, да на  полянку что посреди болота.  Встало поутру солнце над лесом - и так Иванушке  понравилось место это-  поляну сторожили громадные разлапистые ели,  и  тина  лениво покачивалась меж кочек, и лягушки  радостно приветствовали новых соседей. Срубил Иван дом,   сложил печь - парень-то он был хозяйственный, основательный. И стали молодые жить - поживать, добра наживать, а ведьмина дочка - детишек ждать.

       Выйдет Иван поутру, присядет на кочку, вдохнет прелый  болотный воздух, прислушается к   отчаянному кваканью, приласкает змейку - ящерку  - и вздохнет широкой грудью:

- Хорошо-то как!

       Бросит камешек замшелый в тину - а она расступается, да картинки Ивану показывает чудные - как он на коне, да в доспехах, да по полям-лесам скачет. А иной раз битвы  показывает болото.  А то и других богатырей увидит, что дозором ходят.

      И не день прошел, и не месяц, а год-другой пролетел. Ведьмина дочка мужа своего очень любила-голубила, и кушанья ему самые вкусные готовила, и одежду самую красивую ему справила (все швы-змейки на солнце переливались!), и  изба чистотой блестела. А детей все нет и нет. Вот ластится она к своему Иванушке:

- Голубь ты мой сизокрылый! Сокол ясный!  Аль не люба я тебе, добру молодцу? Али о другой думаешь?

- Люба женушка моя! Так хорошо мне с тобой, что  лучше и не бывает. Только тебя  одну люблю, ненаглядную.

        И вот как-то утром заметила ведьмина дочка, как муж ее что-то на болоте разглядывает. Подошла - и прямо сердце зашлось - это они, картинки  проклятые, мужа  у нее отнимают!

        Обернула она болото лугом засохшим - а Иван пуще прежнего радуется:

- Женушка люба моя! Теперь  у тебя всегда цветы будут -  вот их сколько, навсегда  как  живые!

        Выйдет Иван поутру, пройдет по сухостою, вдохнет пряный застывший воздух, прислушается  к тишине - и вздохнет широкой грудью:

- Хорошо-то как!

          А  иной раз роса на цветах  выпадет, да  картинки Ивану показывает чудные - как он на коне, да в доспехах, да по полям-лесам скачет. А иной раз битвы  показывает роса.  А то и других богатырей увидит, что дозором ходят.

             И не день прошел, и не месяц, а год-другой пролетел, а ведьмина дочка

детей все ждет и не дождется. Вот ластится она к своему Иванушке:

- Голубь ты мой сизокрылый! Сокол ясный!  Аль не люба я тебе, добру молодцу? Али о другой думаешь?

- Люба женушка моя! Так хорошо мне с тобой, что  лучше и не бывает. Только тебя  одну люблю, ненаглядную.

        И вот как-то утром заметила ведьмина дочка, как муж ее что-то на лугу разглядывает. Подошла - и прямо сердце зашлось - опять они, картинки  проклятые, мужа  у нее отнимают!

          Обратила она луг в пустую землю потрескавшуюся, а Иван пуще прежнего радуется:

- Как теперь просторно стало! И ходить удобно - колючки  на мои одежды красивые не цепляются.

      И стали  они дальше  жить - поживать, а ведьмина дочка - детишек ждать.

      И не день прошел, и не месяц, а случилась в тех местах гроза страшная. Три дня  дождь стеной льет,  грохочет  и бросается молниями небо, да звон стоит  невыносимый.

          Вышел Иван из избы  -   а в дожде картины льются- переливаются, как его братья родные кровью заливаются, да с вражеской ратью сражаются. Звон мечей зовет его в битву, и конь верный  где-то  близко ржет, ждет  хозяина - богатыря.

          Ноги сами понесли Ивана туда, где ждала его помощи земля родная. Да идти  вдруг стало трудно  -  горло сжимает, ноги опутывает,  руки за деревья цепляет. Это  змейки-злодейки за работу принялись -  мужа хозяйского сторожить да в сторону не пущать. А ведьмина дочка выскочила да закричала:

- Не пущу! Ты той и только мой! Никому тебя не отдам!

          И вылетела молния из рук ее, да прямо на мужа.  Вдруг в глазах у Ивана  потемнело все,   и  на шаг он перед собой видеть не видит.

См. ниже… 2 варианта

                                                                    1-й вариант

Очнулся он  в избе своей жарко натопленной,  на  лежанке широкой, да возле жены  молодой-горячей. Открыл глаза - темно.

- Голубь ты мой сизокрылый! Сокол ясный! Несчастье с тобой случилось -   гроза тебе зрение  повредила. Любый муж мой! Не печалься ни о чем - я тебе глазами буду!  Я тебе опорой буду!  Я тебе заботой буду!

            И стали они  с тех пор жить-поживать, детишек  каждый год наживать.  Выводят Ивана поутру детки под ручки - воздухом  пыльным подышать, а он нарадоваться не может:

- Как мне в жизни повезло! И жена-красавица обо мне, калеке, заботится, не бросает,   и детишки - шалунишки, ласковыми  да здоровенькими    растут.

          Так и живут они  до сих пор, и дальше жить будут в любви и согласии, и внуков и правнуков наших переживут - столетиями исчисляются годы их.

        А ведьмины дети, вырастая, к людям уходят  счастья искать. Только и приданого у них - прозрачные змейки-злодейки, да умение делать счастливыми тех, кому ВСЕ РАВНО.

                                                                     2-й вариант

         Разрывая руками ворот вдруг ставшей тесной рубахи, спотыкаясь о невидимые  пни, отрываясь от деревьев, он почти без сознания от боли шел и шел туда, откуда доносился зов битвы. Змейки, не успевая опутывать  упрямо продирающегося через чащобу богатыря, стали жалить его. И  уж совсем близко, в двух шагах    бессильно бьется о границу заколдованного леса его  верный  конь, но  упал Иван без сил.  Змейки,  соскользнув с бездыханного тела,  набросились на коня. Отбивался он от них , давил их, но слишком много было той напасти - и упал конь рядом с хозяином.  Горькая слеза выкатилась из глаз его, да попала в глаза Ивана.

        И вдруг  прозрел  богатырь от слезы умирающего друга! И силы откуда взялись - да только  поднялся Иван, да взял доспехи свои со спины  коня, да порубил мечом он нечисть змеиную.

           Дождь все лил - и  не увидел  бы никто его слез по погибшему товарищу . Гром гремел -  в честь его новой победы - над чарами колдовскими. Молния сверкала - и показывала ему путь к новой битве.  Звон мечей   привел его к  уставшим братьям  -   и  его  чудесное появление  придало им силы. Несокрушимой стеной стали три богатыря на пути врага, и  обратили они в бегство  воинство заморское.

          Рассказал Иван братьям, как жил он эти годы в колдовстве, а про  битвы только мечтал.  И стали  братья жить-поживать,  дружно землю от врага оберегать.  В окраинном селе женились три брата на трех сестрах,  растят детей мал-мала меньше. Учат  мечте не изменять , да людям дела добрые делать. А вечерами  истории  сказывают про подвиги ратные. Вот и эту мне рассказали.

           А что  с ведьминой дочкой? Да разве ж  такие пропадают!

Погоревала она маленько по  вырвавшемуся Ивану, да пошла другого искать - кому Все РАВНО.

           Как вы думаете, нашла?

P.S.